Военную прокуратуру Южного региона Украины уже больше года возглавляет Максим Якубовский. В конце 2015 года президент присвоил ему звание генерал-майора юстиции, а сравнительно недавно наградил орденом Богдана Хмельницкого III-й степени. Военный прокурор не является медийной фигурой и о его достижениях вряд ли знает рядовой украинец. Якубовский работает в надзорных органах вот уже 20 лет. Свой путь начинал с Одесской транспортной прокуратуры. Много лет работал следователем по особо важным делам в ГПУ, где смог добиться серьезных успехов. В частности, именно он принимал участие в деле львовского «судьи-колядныка» Игоря Зварыча. Также он вел дело и бывшего мэра Алушты Владимира Щербины и нынешнего лидера «Батькивщины» Юлии Тимошенко. В августе 2014 года после работы директором Независимого украинского центра правовых инициатив и экспертиз «Правова держава», заслуженный юрист Украины Якубовский стал заместителем главного военного прокурора Анатолия Матиоса, а в 2015 году его назначили военным прокурором Южного региона Украины. Вскоре в регионе произошел ряд резонансных задержаний влиятельных коррупционеров.
С вашего назначения прошло уже больше года. Что удалось изменить в работе военной прокуратуры Южного региона Украины?
Мое назначение прошло довольно необычно. Меня никто не представлял коллективу, в отличие от тех случаев, когда приезжают генпрокурор или его заместители. Назначили всех трех военных прокуроров регионов и никто не поехал нас представлять. Выдали нам приказы, сказав: «Зачем вас представлять? Будете нормально работать, вас и так узнают. А не получится работать, просто снимем». Что касается военной прокуратуры, то в нынешнем формате она ранее не существовала.
Ее же хотели ликвидировать?
В 2012 году ее ликвидировали полностью. В Украине никогда не было полноценной структуры военной прокуратуры. Были военные прокуратуры низового звена, гарнизонные и региональные прокуратуры и гражданская структура в аппарате генеральной прокуратуры. Общего руководства не было. В 2012 году все военнослужащие были уволены из армии и эти прокуратуры стали называться «прокуратуры по надзору в военной сфере». Но спустя два года началось резкое увеличение вооруженных сил за счет первых волн мобилизации. Встал вопрос обеспечения правопорядка в этом огромном военном организме. Обычные прокуроры это делать не могли уже потому, что даже психологически гражданский человек в армии не воспринимается. Будь то прокурор, следователь, оперативный работник, кто угодно. Уже не говоря о таких субъективных вещах, как понимание структуры, порядка управления, знание уставов вооруженных сил и т.д. К августу появилась новая вертикально-интегрированная система военной прокуратуры, появилась должность главного военного прокурора. Естественно тогда мы не имели опыта работы в условиях войны. Этот первый удар в основной своей массе лег на военную прокуратуру Южного региона. Наша зона ответственности тогда распространялась на восемь областей, включая Донецкую и Луганскую.Надо отдать должное, что ни один из действующих сотрудников военной прокуратуры в зоне АТО не остался на оккупированной территории. Все переехали к новым местам дислокации.
Первое впечатление от коллектива?
До нового назначения я работал заместителем Матиоса. В частности, обеспечивал деятельность подразделений в зоне АТО, что пересекалось с функцией военной прокуратуры Южного региона.
Вы меняли кадровый состав?
Я практически не менял коллектив. Аппарат прокуратуры региона остался на 90%. Разве что поменяли практически всех прокуроров гарнизонов. Частично мы перевели к новым местам службы, частично поменяли на новых людей. Можно пересчитать по пальцам тех людей, которых я привел с собой. В основном это были те, с кем я прошел службу в АТО. Кроме того, у меня получилось добиться эффективности работы от старых кадров.
В Одессе постоянно говорили о взятках в военкоматах, но виновных не наказывали. Я приехал сюда 27 марта, а уже в апреле мы зарегистрировали уголовное производство по факту коррупции среди военкомов. Через два месяца мы задержали военкома Одесской области Юрия Пискуна.
Это единственный областной военком на всю страну, который попался с поличным?
Пока единственный. Он находится под стражей, дело в суде. Мы два месяца документировали его преступления. Вместе с ним на скамье подсудимых оказалось еще два участника схемы.
Скажите, Пискун и его команда открыто брали взятки или использовали какие-то серьезные схемы прикрытия?
Если мы говорим о военкоме, то он деньги брал через посредника. А посредник вел себя очень нагло. Свои услуги рекламировал направо и налево. В июне прошлого года мы демонстрировали и видеозаписи, и аудиозаписи, где он объявляет расценки, как «ресторанное меню». Ты хочешь вот это? Это стоит столько-то. Такую услугу? Стоит столько-то, пожалуйста, заплати и спи спокойно. Нам всего два месяца понадобилось, чтобы поймать коррупционеров, пока одесские правоохранители бездействовали.
А какая средняя ставка за «откос»?
В Одессе, с учетом услуг посредника, сумма доходила до 1,5 тыс. долларов, из них тысяча поступала к офицеру, который принимал решение.
Можно предположить, что военкоматы собирают взятки для передачи более высоким чинам МОУ…
Мы можем много рассуждать на эту тему. Я бы хотел говорить об этом доказательно. Еще не удалость подняться выше уровня областного военкома. Скажу честно, что после ареста Пискуна я не был доволен позицией Минобороны. Мы просили их провести служебную проверку местных военкоматов. В итоге, на три дня сюда попал один офицер, который ехал из Днепропетровска проверять военкоматы по другой линии. Ему в «загрузку», как в советское время, сказали: «Прокуратура какую-то ересь написала, ты проверь это». Офицер приехал в Одессу и понял, что времени на это у него нет. Написал отписку, что, мол, коррупции в военкомат нет и все отлично. Пришлось напрямую обращаться к министру. Тогда наказали нескольких генералов, но первоначально у них не было никакого желания разбираться.
Мне известно, что военкомы не выполняли планы по призывникам в Одесской области…
Приведу пример. Юрий Пискун разговаривает с одним из своих кураторов из оперативного командования «Восток» и жалуется на то, что он не может выполнить план по призыву. Видите ли, ему установили такой же план по призыву, что и в Днепропетровской области, но там живет людей больше. Понятно, что его нельзя выполнить, так как у тебя прейскурант на «откос»…
Одесситов всполошила стрельба на КПП военно-морской базы. Как идет расследование этого инцидента?
Есть уголовные наказания, не связанные с лишением свободы. Действия караула были признаны законными.
Стрелял только один офицер, а остальные солдаты из караула вели себя неадекватно…
Я бы столь категорично не высказывался. Караул вел себя в пределах полномочий. И оружие применили правомерно, и ситуацию не провоцировали. Особенность конфликта заключается в том, что приехашие бойцы жили на территории части. Кроме того, они прошли зону АТО, что накладывает определенную специфику. Не думаю, что караулу надо было вести себя иначе. Это спровоцировало был еще больший конфликт. Каждый получил по заслугам.
Военная прокуратура отметила и задержанием начальника милиции Одессы Макухи…
Резонансных случаях было много. После Пискунамы задержали прокурора Суворовского района на взятке в пять тысяч долларов. В августе попался начальник городской милиции. Эти дела оперативно передали в суды, но рассмотрения дел затягиваются. Например, адвокаты Пискуна в очередной раз заявили отвод судье.
Главный военный прокурор Анатолий Матиос указывает, что доверие людей к прокуратуре сейчас большое, поэтому она занимается не только военными делами, но и гражданскими задержаниями. Насколько это законно?
Эти задержания составляют всего лишь 3% от нашей работы. Они бросаются в глаза людям лишь из-за своего резонанса. Конечно, создается впечатление, что мы у кого-то «забираем хлеб», как иногда мне говорят. С другой стороны, УПК не разграничивает эти преступления между гражданской и военной прокуратурами. Преступления, совершенные чиновниками, занимающими ответственное положение, а также, все преступления, совершаемые правоохранителями должны расследоваться прокуратурой. УПК не разграничивает следователей прокуратуры. Различий нет.
А что происходит с момента появления НАБУ?
В декабре прошлого года мы задержали двух офицеров СБУ, которые намеревались получить взятку в 50 тыс. долларов у настоятеля одного из монастырей. Тогда мы задержали этих двух любителей легкой наживы прямо в монастыре. Поскольку сумма превышала установленный законом размер, то дело передали НАБУ. Они немного затянули расследование, но дело уже в суде. Бывает так, что детективы возвращают дела обратно. Кроме того, в законе существует определенная коллизия, которая позволяет расследовать дело как детективами НАБУ, так и следователями прокуратуры.
Почему суды часто только штрафуют взяточников?
Изначально заявитель говорит, что у него вымогают деньги, а вымогательство квалифицирует производство по ч.3 ст.368 УК Украины. Не всегда в ходе расследования этот признак подтверждается. Закон четко описывает, что такое «вымогательство», какие действия должен сделать чиновник для того, чтобы попасть под эту статью. С другой стороны, к той же ч.3, относится совершение преступления лицом, занимающее ответственное положение. В тех случаях, где мы можем применить договор о признании вины и штраф, то это может быть только в отношение низового звена, где нет крупных взяток. Бывает так, что взяточник берет деньги за «злоупотребление влиянием». Чтобы минимизировать вину коррупционер идет на сделку со следствием, раскаивается и суду приходится штрафовать его. Эти ситуации не представляют глобальной общественной опасности. Мне кажется, таких наказаний достаточно. Тем более, что осужденные попадают в специальный реестр и больше не имеют права работать на государственной службе.
Чем сейчас занимается военная прокуратура?
Наше основное внимание сосредоточено на поддержании порядка в армии. Количество войск резко увеличилось. Мобилизация подняла пласт проблем. В армию пришла масса мужчин, которые либо не помнят, что такое воинская дисциплина, либо вообще не служили в армии.
Была информация о том, что призывают осужденных…
Берут. Это все беспредельная работа военкоматов. С одной стороны желание и необходимость выполнять план, а с другой стороны – заработать на тех, кто хочет «откосить». Это привело к тому, что у нас массово призывались и больные (ВИЧ-инфицированные, больные туберкулезом, состоявшие на учете у психиатра) и те, кто по состоянию здоровья не могут служить. Были даже судимые, причем не однократно. Кого поймали, и кто не смог заплатить. Одной из главный проблем является алкоголизм среди военных. На этой почве происходят преступления не только против сослуживцев, но и местного населения.
Расскажите о ситуации на полигоне «Широкий Лан», где бойцы чуть не устроили бунт…
На мой взгляд, там следует принимать ряд управленческих решений. Поймите, это большой общевойсковой полигон, где тренируется масса подразделений. Происходит их ротация. Нужно создать условия для их нахождения. Когда случился конфликт, то в результате расследования 10 офицеров наказали по нашим админпротоколам. Начиная от командира роты, замкомандира батальона и заканчивая замом командующего оперативного командования. Всем пришлось побывать на гауптвахте. Низовые командиры не стали оспаривать приговоры. Все командиры вышестоящего звена оспаривали.
Это считается воинским позором для офицера такого ранга?
Такого никогда не было. Никогда командиры высокого ранга, командиры бригад, заместитель командира бригад, тем более замы командующего оперативного командования не привлекались к административной воинской ответственности. Никогда из них не могу в страшном сне придумать, что могут попасть в гауптвахту.
А что она собой представляет?
Это специальное помещение, предусмотренное уставом вооруженных сил, для содержания военнослужащих, которые отбывают или административное наказание или уголовное.
Вы когда приехали в Одессу служить, то поступали предложения «решить вопросы»?
Приехать и поговорить может кто угодно, задать любой вопрос. Отвечу или нет – это уже другое. Пока денег никто не предлагал.
Какая у вас средняя зарплата?
В прошлом была больше, в этом меньше. Сейчас около 20 тыс. гривен. Проблема в двух вещах. Она еще меньше у моих офицеров, у молодежи. Сейчас у меня офицер в гарнизоной прокуратуре получает чуть более пяти тысяч гривен. Ниже в воинских формированиях не получает никто. В ВСУ у рядового денежное содержание начинается с семи тысяч гривен. Есть еще надбавки за нахождение в зоне АТО, за выполнение конкретных задач и т.д.
А детектив НАБУ?
По закону, в районе 25-30 тыс. гривен. Любой детектив получает больше, чем я. Есть еще один аспект более обидный. В силу «недолугостi» предыдущего Кабмина и неповоротливости нынешнего, нам с февраля срезали денежное содержание. Мы сейчас получаем зарплату меньше, чем наши коллеги в территориальных прокуратурах на 25%. Когда кабмин в декабре прошлого года поднял ее для всех сотрудников, для бюджетной сферы, для госслужащих и для прокуратуры на 25%, а в ВСУ денежное содержание начисляется по другим принципам. В феврале кабмин добавил в это постановление фразу – «крiм вiйськовослужбовцiв». Получается, что мы единственные, кому зарплата начисляется по гражданским правилам, но являемся военнослужащими. Из-за этой неразберихи нам срезали 25% зарплаты. Все признают, что это техническая ошибка, при этом никто ничего не делает. Обидно другое, даже не мне – с учетом моей выслуги, звания, должности, у меня нормальное денежное содержание, по крайней мере позволяет существовать в этот период времени. Но молодежи, теряющей тысячу гривен, это обидно.
Продолжение интервью читайте в последующих публикациях 368.media.
Беседовал Денис Корнышев
Фотографировал Алексей Туманов