В 1990-х Анатолий Кавун организовывал в Украине студенческие вечеринки, которые многие помнят под названием «Torba-party». Тогда же к нему и приклеилось прозвище «Торба». Сегодня Анатолий по-прежнему называет себя шоуменом, владеет двумя ресторанами, ведет социальную деятельность. Он уверяет, что в политику не стремится, но получает «звонки он народных депутатов». Редакция 368.media решила выяснить, как живет и чем занимается одесский «человек-праздник».
В первую очередь вы предприниматель или благотворитель?
Можно сказать, что в какой-то степени я поступил неправильно, но у меня больше 80% времени уходит именно на социальную часть. Меня нельзя назвать благотворителем, поскольку мне это слово неприемлемо. Сегодня его часто применяют в тех случаях, когда человек хочет каким-либо образом засвидетельствовать отношение к благотворительному процессу. Я же занимаюсь социальными проектами. Пытаюсь найти баланс, потому что бизнес тоже нужно поддерживать, иначе я не смогу заниматься «социалкой».
Что для вас значит социальная деятельность? Это некое искупление или хобби?
Ужас… (смеется – Ред.). К сожалению, вы сейчас похожи на 99,9% людей, у которых есть какое-то глупое ощущение, что если человек делает что-то хорошее, значит ему это для чего-то надо, и именно с той позиции, о которой сказали вы. Почему сегодня нельзя говорить о том, что люди делают это, поскольку им приятно это делать, потому что это кому-то надо, потому что это в принципе надо делать. Вы сейчас очередной раз заставили меня вспомнить те моменты, когда я только начинал этим заниматься, а другие спрашивали: а зачем?
Когда это было?
Лет восемь назад, девять. Т.е на сегодня действительно многие люди считают, что заниматься подобной деятельностью нужно только потому, что нужно. И мы приходим к тому, что где-то в 60 лет миллионеры начинают строить церкви, а до этого времени только небольшое количество людей считают, что этим надо заниматься и занимаются.
Почему же все-таки занимаетесь «социальными проектами»?
Потому что мне нравится. Я, наверное, сейчас неправильно скажу, но есть понятие талантливых менеджеров и организаторов, большинство из которых успешные люди, которые добиваются достаточно больших высот – в больших компаниях, в своих компаниях – не важно. Но используют, образно говоря, свои креативные возможности и наработки, которые в процессе жизни стали их достоянием, чтобы заработать деньги для себя. Так вот, я в какой-то степени отношусь к тем людям, которые поняли, что свои возможности надо использовать и для других. В принципе, я организатор. Я могу организовать что угодно, где угодно, как угодно и добиться результата. Поэтому в моем случае я попытался вычленить в жизни какое-то время, которое можно назвать хобби. Кто-то ездит на рыбалку, кто-то на охоту, а для меня — это мое хобби. Другой человек мог бы сказать, да, вот я такой, хороший, делаю, потому что это надо. Да, это надо! Плюс – это мое хобби, «мой Эверест каждый день» – добиваться того, чего сложно было бы добиться кому-либо другому.
Вы разве не баллотировались в горсовет осенью 2015 года? Или это была шутка?
Нет, не баллотировался. Я прикалывался над политиками, которые сегодня бегут делать что-то одно, а завтра другое. Например, сегодня мы делаем проект по инвалидным детским площадкам. Ни один политик не визуализировался. Получается, что если ранее они бегали и устанавливали какие-то паршивые скамейки, которые сейчас похожи на убожество, то, как только предвыборная кампания прошла, все закончилось. Об этом даже глупо говорить, поскольку так происходит каждый раз в нашей стране. Просто в момент активности предвыборной кампании, я над этим шутил. Не более того. Я мог стать политиком уже раз десять. У меня, поверьте, и в эту кампанию, и во все предыдущие кампании были предложения от партий, причем в формате проходных списков. Люди хотели, чтобы я был вместе с ними в упряжке. Попадая в любую партию, я буду проводником ее мнения, и ко мне автоматически потеряется доверие тех людей, которые не доверяют данной партии…Тем более у людей разные представления мандате. Кто-то считает, что он нужен для того, чтобы решать определенные вопросы. Я могу их решить и без мандата. К сожалению, мандат превращается в «золото дракона». Дракона убили, золото взяли – стали драконом. Люди часто говорят: «Я получу мандат, смогу многое изменить в этом мире». Но получают мандат и перестают об этом говорить.
Получается, что все идут в депутаты, чтобы решать свои собственные проблемы?
Я не хочу под гребенку брать всех людей. Есть же нормальные люди. Я вчера общался с женщиной, которая случайно попала в политику и она пытается поднять проблемы инвалидов. Она сейчас борется за то, чтобы правильнее тратить бюджет на инвалидов, чтобы увеличить пользу от него.
Так может, вы бы присоединились к таким депутатам, чтобы поломать эту круговую поруку?
А зачем тратить на это время, если я могу сделать намного больше, чем они все вместе взятые. Если бы я пошел в политику, то у меня был бы только один вариант – идти в президенты, чтобы что-то изменить в этой стране. Все остальное – это абсолютно бесполезная история. Или ты все полностью меняешь или все останется как всегда. Но только если бы у меня не было семьи и детей. А так, знать, что тебя лет через 10 где-то расстреляют за углом… Имея детей и семью, зачем? Просто для того, чтобы ими пожертвовать?
Какой свой социальный проект вы считаете самым успешным, а какой – провальным?
Несостоявшихся проектов у меня нет. Если проект был заявлен, то он будет доведен до конца. Сейчас идет проект, скорее в общественном формате – хочу, чтобы в городе появились красивые скамейки. Есть огромное количество людей, которые не готовы потратить деньги на благотворительность, но готовы потратить на благоустройство. Они бы хотели, как это распространено в Берлине и Лондоне, передать скамейки с маленькой табличкой, на которой написано имя дарителя. В мэрии одобряют инициативу, но при этом не совсем все просто с одесскими архитекторами. Они бесплатно не готовы ничего делать, а если готовы, то только творить какое-то творчество, которое на самом деле не совсем подходит.
Помню, Вы начинали проект сохранения одесских двориков, которые часто называют визитной карточкой нашего города. Расскажите об этом проекте и какова его судьба.
Очень часто люди говорят о двориках и очень часто «требуют»: «а почему же они сейчас такие, а не такие, какие могли бы быть», и.т.д. Это все настолько примитивно и обидно. Когда был запущен проект «Одесские дворики», то мы сформировали призовой фонд, и людям нужно было принять в проекте участие, изменяя что-то в своем дворе. И тот, кто лучше это сделал, выиграл приз. Участвовало много людей. Они столкнулись с огромным количеством сложностей. Например, половина двора что-то хочет делать, а другая половина что-то не хочет. А почему? Да, вот, просто так. Стали выясняться еще какие-то моменты. Хочется посадить дерево, а один сосед держит там машину, а машина у него дорогая и весь двор с ним бороться не может, потому что он, скажем, влиятельный человек. Но проект прошел, около 50 дворов что-то делали у себя во дворах, они получили призы. Все было сделано так, чтобы польза была максимальная. В этом году мы будем искать следующих партнеров, которые могли бы обеспечить призовой фонд. У меня большой вопрос, найду ли я этих людей. В прошлом году, например, призовой фонда поддержала «Самопомич», «Ривьера Девелопмент» и одну номинацию дал я лично, а в этом году будем надеяться на то, что вновь найдем поддержку, на очень важный, как мне кажется для Одессы проект.
Сколько вы тратите на благотворительность ежемесячно – в процентном соотношении от дохода?
Я никогда не считаю. Расходы, связанные с оплатой сотрудников, телефонов, передвижения… Все деревья, которые были доставлены из области на посадку, доставлялись моим техническим транспортом. Все что связано с покупкой и преобразованием ресурсов, печатью полиграфии – это все оплачивается мною лично. Я никогда не вел эту бухгалтерию. Опять же, есть такой момент: я периодически делаю посты и призываю – давайте сделаем вот это. Но не всегда люди поддерживают. И в каких-то случаях мне приходится либо пользоваться возможностями того, кто готов помочь, желая остаться не визуализированным, или если такого нет, то я трачу сам свои средства, соответственно. Если бы я начал считать, то это каким-то образом, возможно, меня бы где-то останавливало. В некоторых случаях я нарушаю баланс семейного бюджета со своими реальными заработками. Потому что в принципе я не зарабатываю столько, сколько трачу на это. Я всего лишь мелкий предприниматель. Но когда я все это начинал, я сказал фразу, что если там (!) кому-то это нужно, значит, я как-то справлюсь. Это было скорее шуткой, потому что в церковь я не бегаю, по крайней мере, сейчас. Может потом что-то поменяется…
Одесса претендует на роль курортной столицы. Вы, как ресторатор, видите проблемы, которые нужно скорее решить в преддверии сезона?
В основном я шоу-бизнесмен. Ресторатор я по причине того, что сейчас достаточно сложно в стране, и шоу-бизнес сам по себе как бы умирает. Не умирает, но находится в сложном состоянии. А так как шоу-бизнес и рестораны достаточно связаны, мне было логично уходить не в торговлю нефти, о которой я ничего не знаю и денег у меня «туда» нет. Для меня это не совсем неожиданное решение – я путешествую, много всего вижу, часто ем. Каждый мой ресторан отличается своей концепцией — использую не совсем стандартные технологии в сложении меню, в привлечении клиентовы. Оба ресторана, которые я открыл – это те места, в которых до этого в течение нескольких лет ничего не получалось у собственника.
Вы согласны с утверждением, что Одесса – это туристическая столица Украины?
Давайте говорить честно: в Одессе дорого. Большинство наших бизнесов развивались не по европейской технологии. Если у нас строились гостиницы, то это дорогие гостиницы. К сожалению, так было. Сейчас начало появляться значительное количество небольших гостиниц, которые дают возможность отдохнуть людям за разумные деньги. Потому что мы же, в общем-то, не в Дубаях, а для людей иногда поездка в Дубаи равна поездке в Одессу, а там море теплее и лучше. Да, мы остались, чуть ли, не единственным курортным городом в Украине. Есть, конечно же, Львов, но там совсем другая специфика. Сегодня много чего строится и на Каролино-Бугазе, не важно как — мы все понимаем, что, может, не совсем все верно с документами, но в итоге это бизнес.
Если мы будем понимать, что на сегодня мы все же город среднего туриста и будем стараться его удовлетворить, мы окончательно станем туристической столицей. Богатый человек зачастую уезжает куда-то дальше. Но Одесса еще уникальна тем, что мы полны настроением. Часто люди стремятся сюда приехать — отдохнуть в ночных клубах. Это второй сегмент, который привлекает к нам людей. Но Одесса – это не только кухня, не только пляжи. Одесса – это люди. Одесситы – это определенный образ, который сам по себе уже сформирован. Благодаря этому мы становимся столицей, а каждый уже ее воспринимает по-своему: туристической, юмористической, и т.п. Мы отличаемся от общей массы людей, которые приезжают куда-нибудь за границу. К сожалению, сегодня в 90% случаев мы похожи на некую специфическую массу людей-выходцев постсоветского пространства. Но часто можно увидеть веселых, по-доброму веселых людей, и зачастую это одесситы.
Существует ли одесская кухня или это миф?
В любой стране есть что-то, что специфично для страны или отдельного региона. Но в Одессе развито понимание туризма, и достаточно развито понимание ресторанного обслуживания. А когда ты движешься в сторону усовершенствования себя ради чего-то, то ты еще усовершенствуешь то, что называется кухней — то, что называется традицией. Наряду с существующей традицией одесской кухни, появляются некие параллельные ответвления. Достаточно долго Киеву приходилось ездить к нам и учиться. Сейчас они могут с полной уверенностью сказать, что уже научились готовить, но еще раньше ресторанному бизнесу Киева надо было у нас учиться. Сегодня мы иногда задаем определенную моду. Хотя даже сейчас попадаются какие-то заскорузлые мнения. Например, когда я попытался побаловаться и написал в соцсетях про золотые суши, я услышал много нелестных отзывов. После этого я поступил иначе: скопировал огромное количество французских сайтов, которые используют пищевое золото в очень дорогих ресторанах. Даже находясь в городе, который достаточно продвинутый, ты иногда сталкиваешься с ситуацией, когда принося в него что-то новое, вдруг оказывается, что этот город к этому не готов. Я отношусь к тем людям, который будут делать нестандартные вещи, которые буду выбивать из колеи людей, привыкших к данному бизнесу. Это очередная моя забава. Мне скучно, скажем так. Потому что любой другой человек при более-менее успешной работе бизнеса, он бы не стал «расшатывать лодку». Но я буду это делать. Поэтому неожиданно появляются черные пельмени, золотые суши. Я уже молчу о том, что рано или поздно появится такая штука, как мороженное с бриллиантом. Это вещи случайные. Они появились – ушли, появились – ушли. Но они буду заставлять содрогаться тех, кто, в общем-то, не считает, что готовить может каждый. Ведь таким образом и возникали какие-то кухни, которые потом называют «одесская». Сейчас при огромном количестве ресторанов в городе, всегда возникает вопрос «куда идти?». Надо идти туда, где интересно.
Вы сталкивались с проверяющими или с «поборами»?
Существует мораторий на проверки. Сейчас ресторанный бизнес чувствует себя точно легче, чем это было раньше. Количество проверок и каких-то контактов намного меньше, чем было раньше. Это правда. Яне сталкивался с очень сложной ситуацией, а если и сталкивался, то старался вывести ее в справедливый формат. Может быть, мне это немного проще, потому что меня знают и проще пойти не на уступки, а быстрее согласиться на изменение вынесенного решения в справедливую плоскость.
Вы сейчас говорите о законных решениях?
Да, абсолютно. Я уже привык в какой-то степени в своей социальной части быть в рамках закона. Кстати, между прочим…Понятие закона абсолютно относительное. Я сейчас занимаюсь вопросом, связанным с усыновлением. И у нас есть стремление быть как в Евросоюзе, чтобы у нас не было детских домов, чтобы все дети были в семьях. Но, прошу прощения, с нашим законодательством мы никогда этого не добьемся. Потому что директора интернатов делают так, чтобы дети оставались в интернатах до конца. А что потом происходит с детьми, вы понимаете. Они идут на улицу, и т.д. Сегодня, чтобы усыновить ребенка, нужно быть семи пядей во лбу. Я пытаюсь сейчас уточнить ситуацию, и уже сегодня у меня есть звонки из Верховной Рады с тем, что если я доведу вопрос правильно, то ряд депутатских групп пролоббируют изменение закона. Закон – это что-то, написанное людьми, которые как-то соприкасались с определенной деятельностью. Но если у людей не было достаточно информации, то, возможно, закон не был вычищен до конца. Поэтому, закон – штука относительная. В нашей стране понятие закона, к сожалению, чуть-чуть живет в отдельности от бизнеса, чуть-чуть живет в отдельности от тех людей, которые стараются что-то изменить вокруг.
Кем вы себя видите через 10 лет?
Счастливым отцом. То, чем я занимаюсь, это уже некая часть жизни, но, независимо о всего этого, основное – это семья, дети. А если будет все хорошо там, то будет все получаться и здесь.
